Дом-легенда: гостиница "Ленинградская"
Не так уж много осталось в Москве ленинградского. Только вокзал и рядом с ним гостиница “Ленинградская”, которая называется теперь Hilton Moscow – Leningradskaya. На ее этажах, где сидели морально устойчивые коридорные с накрученными блондинистыми халами на голове, где в поэтажных буфетах командированные брали крепкий чай в подстаканнике, бутерброд с колбасой “любительской” и стакан сметаны со стоящей в ней ложкой, появились стандартные “хилтоновские” номера, как в Лондоне или в Дубае, – с плазмой, вай-фаем и со знаменитой кроватью, качающей вас на высоченном матрасе. Тем не менее новые хозяева оказались достаточно разумны, чтобы сохранить следы истории, которая разворачивалась в Москве полвека назад.
Гостиница “Ленинградская” строилась с 1949 по 1952 год и стала одной из самых заметных высоток.
“Москва является образцом для всех столиц мира”, – сказал товарищ Сталин по поводу 800-летия столицы в сентябре 1947-го. И напомнил, что в начале того юбилейного года решил преподнести москвичам царский подарок. Совет министров СССР принял специальное постановление о строительстве в городе восьми высоток: “Пропорции и силуэт этих зданий должны быть оригинальны по архитектурно-художественной композиции. Они должны быть увязаны с исторически сложившейся архитектурой города и с силуэтом будущего Дворца Советов и не должны повторять образцы известных за границей многоэтажных зданий”.
Лобби "по мотивам" русских палат похоже скорее на солнечное итальянское палаццо.
В этом заклинании все следовало понимать наоборот. Во-первых, традиционная техника строительства никак не могла дать ничего такого, что не повторяло бы “образцы известных за границей” небоскребов Чикаго и Нью-Йорка. Во-вторых, упоминание Дворца Советов – Вавилонской башни с Лениным на макушке – было чисто ритуальным. Его автор Борис Иофан давно попал в опалу, и Дворец Советов завершать в общем-то уже не собирались.
Зал с условным названием “Орликов, 6” в “Ленинградской” используется для деловых мероприятий и банкетов. Во время реставрации удалось сохранить оригинальные витражи и переплеты.
Идею построить в разных районах новой Москвы высотные здания тоже принадлежала Иофану, но воспользовались ею другие. Восемь высоток были не просто делом престижа, но последней попыткой связать воедино нелепо разбросанные по городу осуществленные участки сталинского генплана 1935 года. И вот уже новый главный архитектор Дмитрий Чечулин заговорил о том, как важно акцентировать узловые точки центра, связать зрительно отдельные районы. Таким образом он разменивал супервысотку своего конкурента на несколько меньших вершин.
Лобби отеля разделено на две зоны решеткой — копией Золотых ворот Верхоспасского собора в Кремле. Лифтовой холл отделан шокшинским кварцитом, который иногда называют русским порфиром.
Заказ на высотки был “золотым”. Сталинскую премию за них получали дважды: в первый раз за проект, второй за постройку. “Украину” проектировали Аркадий Мордвинов и Вячеслав Олтаржевский, дом на площади Восстания – Михаил Посохин и Ашот Мндоянц, дом у Красных ворот – Алексей Душкин и Борис Мезенцев, дом на Котельнической набережной – сам Чечулин. “Ленинградскую” проектировали Леонид Поляков и Александр Борецкий.
Их высотка – самая маленькая среди гигантов (двадцать восемь этажей и сто тридцать шесть метров), но самая “русская”. Сталину не пришлось ставить на нее специальную башенку, как на МИД. С самого начала Поляков и Борецкий ориентировались на русский XVIII век – “столпы”, шатры и кокошники. И делали это тоньше и увереннее, чем сам Алексей Щусев, построивший в начале века на той же площади псевдорусский Казанский вокзал. Тогда конкуренты вдоволь посмеялись: “Надо же, каких сосисок навешал”. После войны уже Щусев посмеялся над конкурентами, построив под площадью невероятно торжественную станцию метро “Комсомольская-кольцевая”, выложенную золотой мозаикой. С завершением “Ленинградской” русская тема торжествовала на всех уровнях площади.
Стойка регистрации встречает гостей с 1952 года. Входная дверь, плафон, пол, светильники — все детали здесь восстанавливались как историческая ценность.
За проект архитекторы получили Сталинскую премию второй степени. А через четыре года умер товарищ Сталин, и с его высотничеством решительно покончили. Резолюции Всесоюзного совещания по строительству, прошедшего в ноябре 1954 года, звучали анафемой высоткам и их авторам. На архитектурных совещаниях выступал сам Хрущев, со всей присущей ему бесцеремонностью вмешиваясь в полемику. Он разогнал Академию архитектуры и в педагогических целях отобрал Сталинские премии у авторов гостиницы “Ленинградская”. Напечатанное 10 ноября 1955 года в “Правде” Постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР “Об устранении излишеств в проектировании и строительстве” отвело зданию особое позорное место: “Крупные излишества были допущены при проектировании и строительстве высотных зданий. Так, например, на строительство гостиницы “Ленинградская” на триста пятьдесят четыре номера на Каланчевской площади в Москве (архитекторы Поляков и Борецкий) затрачено столько же средств, сколько понадобилось бы на строительство экономично спроектированной гостиницы на тысячу номеров”.
В украшенном росписью ресторане теперь не едят, а танцуют: он превращен в бальный зал.
Полякова выгнали не только из “Моспроекта”, но и из собственной квартиры: “Отец долго болел, лежал в больнице. Он был отлучен от творческой работы, – вспоминает дочь архитектора Анна. – У него еще был конфликт с Фурцевой, тогда первым секретарем Московского горкома партии. Она как-то приехала с инспекцией на стройку “Ленинградской” и стала отцу делать какие-то замечания, на что тот ей сказал, что он автор проекта и сам знает, что надо делать. Кроме того, бедная женщина перепутала “резонанс” с “диссонансом”, и это также не осталось без ответа”. Долго еще петербуржец Поляков, впервые ступивший на московскую землю как раз на площади Трех вокзалов, читал в журналах нотации: “Во внутренней отделке помещений допущена чрезмерная, ничем не оправданная роскошь (позолота и роспись потолков, карнизов, дорогостоящие панели из ценных пород дерева, декоративные позолоченные решетки и т. д.”). Ну и т. д.
Click here to preview your posts with PRO themes ››
В "Ленинградской" живет дух сталинского гостиничного уюта – такого, каким мы видели его в кино.
В брежневские времена к “Ленинградской” относились с большей любовью. “Это была замечательная гостиница. Сто номеров высшей категории! Мы старались сохранить все, что придумал когда-то Поляков, – говорит последний директор советской “Ленинградской” Валентина Мартынова. – Но, конечно, с 1954 года многое было утрачено”.
Оформленный в духе Дороти Дрейпер лифтовой холл на 21-м этаже заканчивается смотровой площадкой.
В апреле 2006-го, когда “Ленинградскую” начали перестраивать в Hilton, она считалась “памятником истории и культуры регионального значения”. По словам главы Москомнаследия Валерия Шевчука, охранялись “четыре фасада здания с элементами декора, общественные зоны интерьеров двух первых этажей, номера люкс с первого по шестой этаж, помещения двадцать первого этажа”.
Все это и правда сохранили. Когда входишь через восстановленные дубовые двери в главный вестибюль под стеклянным потолком, трудно к чему-то придраться, кроме слишком новой столярки и слишком молодых мальчиков и девочек с рецепции. Конечно, здесь не хватает таблички “мест нет”, но сохранены пол, панели на стенах, деревянный плафон и цветные витражи (они затем повторяются на главных этажах).
“Китайско-гжельские” вазы, стоящие по стенам в бывшем помещении ресторана, сохранились с 1950-х годов.
“Исторические” люксы выходят в коридор с деревянными панелями и высотой потолков в три с половиной метра (в остальных коридорах высотой пришлось пожертвовать для прокладки коммуникаций). В люксах нет уже ни панцирных кроватей, ни наркомовских письменных столов с зелеными настольными лампами, ни пепельниц для “Герцеговины Флор”. Мебель, которая здесь стояла, годилась только на дрова, объясняют люди из Hilton. И все равно просторные трехкомнатные люксы сохранили ощущение сталинского гостиничного уюта – не настоящего, конечно, а такого, каким мы видели его в кино.
Входная дверь с декоративными накладками из бронзы и латуни была отреставрирована.
Ресторан стал бальным залом, но сохранил мраморные колонны, лепнину на плафоне и росписи, изображающие далекие от Ленинграда сюжеты: Московский университет в идиллическом зеленом саду и концерт украинского фольклорного ансамбля. Зеркала заменены на новые, но в фойе перед залом два старых хранят почти венецианскую патину.
Потолок парадной лестницы. На стене — барельеф с изображением победителя Куликовской битвы князя Дмитрия Донского.
В общем, верно писали в 1950-х коллеги-архитекторы: “Черты буржуазной помпезности и необузданного украшательства находим мы в интерьерах гостиницы “Ленинградская”. К счастью, мы их до сих пор там находим. И наконец-то им радуемся. В украшенном росписью ресторане теперь не едят, а танцуют: он превращен в бальный зал.
