Дом сюрреалиста Пьера Пейроля

Пьер Пейроль всегда любил места с историей. Прежде чем купить руины бывшего монастыря на севере Франции, он семнадцать лет прожил в палаццо Корнер-Спинелли на Гранд-канале, не столь разрушенном, но тоже довольно ветхом. Дом художника был одним из самых богемных адресов Венеции – на тамошних ве­черинках можно было встретить оперных звезд, начинающих дизайнеров и беспечных потомков итальянской аристократии.

В конце 1980-х годов, устав от светской жизни и хорошо оплачиваемой, но не слишком творческой рабо­ты рекламного иллюстратора, француз решил уехать в провинцию и полностью отдаться живописи. Тем более что “домик в деревне” у него уже был – те самые руины на севе­ре Франции, в Пикардии, купленные в 1975 году по случайному объявлению.

Нового хозяина не смущало, что через дырки в крыше видны звезды, а на полу вместо паркета зеленеет трава. Напротив, его совершенно очаровали живописные руины, заросшие колючим кустарником и увитые плющом (что не удивительно для поклонника Монсу Дезидерио, Юбера Робера и прочих пейзажистов).

Но главную роль сыграла история, которая у развалин оказалась не менее впечатляющей, чем они сами. Первый монастырь был построен на этом месте в 1161 году. С тех пор его четыре раза разрушали (англичане в XIV веке, протестанты в XVI веке, революционеры в 1789 году и немцы в 1944-м) и три раза восстанавливали (в 1515-м по указу княгини Лотарингской Рене де Бурбон, при Людовике XIV и Наполеоне III). После Второй мировой войны монастырь остался ­заброшенным.

Click here to preview your posts with PRO themes ››

К доставшейся ему уникальной собственности Пьер Пейроль подошел непрактично. Прежде всего он занялся восстановлением девяти гектаров бывшей монастырской территории. Желая сохранить естественную запущенность, он взял за образец парки знаменитого английского ландшафтного дизайнера XVIII века Ланселота Брауна “Умелого”. На лугу перед главным зданием появился пруд неправильной формы, который выглядит так, словно был тут с незапамятных времен. Он подпитывается небольшой речушкой, которая когда-то вращала колесо водяной мельницы. В центре пруда Пейроль насыпал остров и засадил его тополями – в память о “Топо­лином острове” в Эрменонвиле – усадьбе Жан-Жака Руссо. Пруд и окружающие его лесистые холмы очень полюбили лебеди, гуси, цапли и прочие водоплавающие птицы, кои тут водятся в изобилии.

Для жизни хозяин выбрал бывший дом привратника 1695 года пост­ройки. Он совсем невелик: четыре этажа скромной площади, соединен­ные винтовой лестницей. Под крышей разместилась спальня, два средних уровня заняли “белый” и “черный” салоны, а первый, полуподвальный, этаж ­отдали под ванную и кухню.

Нарочитая театральность интерьеров объясняется страстью Пейроля к барочной опере, которая в нем проснулась во время жизни в Италии. Черный гранит, фрески на стенах, имитация полудрагоценных камней, бархатные скатерти – всё это отголоски ­вычурных декораций Джузеппе Галли да Бибиена, знаменитого театрального декоратора XVII века, чье творчество Пейроль изучил со всем ­пристрастием.

Все остальные постройки в парке так и остались в руинах. Даже в глав­ном здании – замке эпохи Наполеона III – хозяин отреставрировал всего один зал, да и то символически: орнамент на стенах нарисован фломастером, мрамор на полу – имитация, а мебель и картины можно вынести за пять минут. Зимой зал пустует, а летом превращается в столовую. Через огромные окна видны парк, озеро и развалины – любимый пейзаж хозяина.

Текст: Филипп Сёлье/Юлия Пешкова