В гостях у декоратора Жака Гранжа
"Помню, мне было лет восемь, – рассказывает Жак Гранж. – Я пускал кораблики в парке Пале-Рояль, а мать указала на окна соседнего дома и сказала: “Посмотри, здесь живет Колетт!” О том, кто такая Колетт, маленький Жак понятия не имел. И уж, конечно, не помышлял о том, что квартира, где знаменитая романистка провела свои последние годы, станет его собственной.
Декоратор Жак Гранж в своей гостиной. На столике — бюст бывшей хозяйки квартиры, писательницы Колетт. Она же изображена на фотографии.
“На меня вышла Санда Гудке (вдова Мориса Гудке, который прежде был мужем Колетт), – вспоминает Гранж. – Она считала, что только я могу правильно распорядиться этой квартирой, и предложила ее арендовать”. Жак жил на Левом берегу Сены и переезжать не планировал, но все же согласился. “Исключительно ради удовольствия задекорировать эти апартаменты”, – говорит он.
Над диваном в гостиной — работа Spin Painting Дэмиена Херста. На полу современный иранский ковер. Люстра в соседней комнате сделана по дизайну Арика Леви.
Дело было в 1990 году. Колетт умерла почти сорок лет назад, но в квартире еще витал ее дух. “Здесь сохранилась ее мебель, картины и декор в духе 1940-х: красное ковровое покрытие, желто-серые двери и ванная с голубой плиткой”. Сначала Гранж бывал в квартире наездами, но потом не только окончательно переехал в Пале-Рояль, но и выкупил квартиру. “Это была идея Санды, я просто соглашался со всеми ее предложениями”.
В кабинете вывешены портреты Мари-Лор де Ноай. А над ними — триптих Кристиана Берара, написанный в 1927 году по заказу Жан-Мишеля Франка.
Состояние апартаментов было далеко не блестящим. “Здесь было полно хлама, в некоторых комнатах не работало отопление, паркет потерял вид, – вспоминает Жак. – А еще я мечтал поставить в спальне телевизор. Пусть это не самая красивая вещь на свете, но она делает жизнь приятней”. К тому же Гранж устал жить с ощущением, что бывшая хозяйка лишь на секунду отлучилась из дома.
Click here to preview your posts with PRO themes ››
Шезлонг, обтянутый мешковиной, раньше принадлежал Клоду Моне. На каминной полке — пузырек от снотворного Мэрилин Монро, о чем свидетельствует этикетка: “Miss Monroe. 2 to 4 for sleep. Dr. Finger”.
Четыре года назад он наконец-то взялся за ремонт: поменял коммуникации, обил мебель новыми тканями, украсил комнаты карнизами в стиле XVIII века (эта деталь отсылает к архитектуре Пале-Рояль) и перекрасил стены. Убрав из интерьера следы Колетт, Гранж наполнил дом реликвиями, напоминающими о двух других женщинах – декораторе Мадлен Кастен (ей принадлежала люстра, которая висит в ванной) и Мари-Лор де Ноай, иконе стиля 1930-х годов и покровительнице талантов, среди которых были Жан-Мишель Франк, Луис Бюнюэль и Жан Кокто. Гранж познакомился с де Ноай в 1968 году, за две недели до ее смерти, но до сих пор находится под впечатлением: “У Мари-Лор был талант смешивать вещи. То, что я увидел в ее доме, открыло мне глаза”. Сейчас у декоратора шесть портретов виконтессы.
После ремонта в столовой появился световой фонарь. Фарфоровые кочаны — работа Клод Лаланн. Стулья XVIII века раньше принадлежали графу д’Артуа.
Для прежней хозяйки место тоже нашлось – в гостиной стоит ее бронзовый бюст. Но сомнений в том, кто здесь хозяин, уже не возникает. “Я потратил двадцать лет, чтобы расстаться с духом Колетт. Зато теперь с порога видно, что это мой дом”.
В коридоре — стул по дизайну Геррита Ритвельда. Картина на заднем плане — “Ателье” Бернара Бюффе.
Окна квартиры выходят на парк Пале-Рояль, где Жак часто гулял в детстве.
Текст: Иан Филиппс
