В гостях у кинопродюсера Рубена Дишдишяна

Николай Лызлов – один из немногих русских архитекторов, обладающих узнаваемым авторским почерком. Смотришь на дом – и точно знаешь: его построил Коля. Что-то такое безошибочно угадывается в пропорциях окон и опор и в геометрической четкости объемов.

Когда Лызлова спрашивают, откуда у его весьма разных по виду и размеру построек такая родовая общность, он пожимает плечами и начинает уверять, что к “индивидуальному стилю” не стремится, просто отвечает на поставленную задачу и проектирует, учитывая всяческие ограничения на участке. “Какой там творческий почерк? Отступишь от всех инженерных сетей, учтешь красную линию – вот тебе и пятно застройки определилось”, – говорит он.

Но отмечает, что такое следование условиям задачи не ограничивает, а помогает – здания получаются логически и неразрывно связанными с тем местом, на котором стоят. С этой точки зрения дом кинопродюсера Рубена Дишдишяна в подмосковном поселке “Бенилюкс” для Лызлова – не проект, а мечта.

В этом населенном пункте всё предельно четко регламентировано: размеры участков, характер застройки на них, высота домов. “В поселке много земли, на которой вообще ничего нельзя возводить, – там запо­ведный лес. Из двух гектаров, купленных Рубеном, под стройку выделены были четыреста метров. И на них тоже ограничен процент застроенности. Получалось, что пятно застройки сразу определилось”, – с явным удовольствием рассказывает Лызлов о выданной ему “системе координат”.

На одно нарушение поселковых правил архитектор всё же пошел: регламент гласил, что дом на участке должен стоять с отступом от забора. А Коля хотел, чтобы у Рубена вообще забора не было. “Я объяснил администрации, что у меня “забором” будет сам дом. Они это согласовали”.

Что же это за дом-забор и почему он такой? “Я хорошо знаю Рубена, делал его городскую квартиру. Он человек ­непубличный и хотел, чтобы его дом был закрыт от соседей. Но полностью открыт природе – у него на участке ­прекрасный еловый лес и сад. Поэтому наш дом повернут к улице глухими стенами: маленькие окна есть, но освещают коридоры и прочие служебные помещения. А задний фасад целиком открыт – там огромные окна, и из всех жилых комнат виден лес. Дом стоит, как в сказке, “к лесу передом”, – объясняет Николай.

Дом площадью 1800 м² спроектирован и построен за два года, интерьеры, которые “доводила” коллега Лыз­лова архитектор Мария Капленкова, заняли еще год. Материалы самые практичные: кирпич, дерево, натуральный камень.

Живет в доме большая семья из нескольких поколений. Функционально всё поделено четко – на первом этаже общественные помещения: гостиная, столовая, библиотека, кухня с обширными кладовыми (для армян это традиция).

На втором – спальни и кабинет Дишдишяна. Есть еще подвал с винным погребом и кинозалом (профессия хозяина обязывает) и дополнительный корпус с бассейном, гаражом, гостевой квартирой и жилищем консьержа. “Мы называем этот корпус “каретным сараем”, – смеется Лызлов. – Он тоже отгораживает участок от остального поселка”.

Слова “каретный сарай” заставляют Лызлова вспомнить об исторических прототипах: “Вообще-то в плане это почти Палладио. Есть центр, и должны быть две “руки”. У нас она одна, симметрия нарушена, но в принципе мы проектировали классическую усадьбу – источником вдохновения было Знаменское-Раек Николая Львова”. Ну вот, оказывается, слово “вдохновение” практичному архитек­тору Лызлову всё же не чуждо.