Пост почитания Моисея Гинзбурга

4 июня 1892 года родился Моисей Гинзбург, советский архитектор-авангардист, один из главных теоретиков конструктивизма. Мы в очередной раз вспоминаем, почему наследие этого архитектора-конструктивиста необходимо охранять, и рассказываем, что происходит с домом Наркомфина и другими его проектами. 

Моисей Яковлевич Гинзбург родился в Минске 4 июня 1892 года. Там же получил среднее образование, а за профессией архитектора он отправился за границу. Перед тем как обосноваться в Миланской академии художеств, Гинзбург занимался в парижской Академии изящных искусств и Тулузской архитектурной школе, но по-настоящему пленила его только Италия. В Миланской академии Гинзбург учится у одного из лучших профессоров, во время обучения путешествует по Италии, исследует архитектурные ансамбли и исторические памятники, вживую знакомясь с работами мастеров прошлого. Тогда же Моисей Гинзбург присматривается к европейской архитектуре и стилю модерн, который впоследствии завоюет его сердце. 

После Европы Гинзбург решает продолжить обучение в Рижском политехникуме, находившемся тогда в Москве. В 1917 году молодому архитектору поступает первый заказ на жилой дом и предложение переехать в Крым, чтобы руководить проектом. Там Гинзбург проявляет интерес к архитектуре Крыма и по итогам собственного исследования выпускает научный труд “Татарское искусство в Крыму”. 

В Москву молодой Гинзбург приезжает в 1921 году с накопленным багажом знаний, собственными прогрессивными идеями и мыслями о состоянии современной архитектуры. Уже в 1923 году он становится профессором ВХУТЕМАСа, и практически сразу после этого выходит его первая книга “Ритм в архитектуре”, которая четко обозначила намерения Гинзбурга-теоретика. В 1925 он вместе с Александром Весниным создает Объединение современных архитекторов (ОСА), что по сути означает официальное утверждение советского конструктивизма, одним из главных теоретиков и практиков которого был Моисей Гинзбург. 

Затем ОСА начинает выпускать журнал “Современная архитектура”, где архитектор публикует свои программные теоретические статьи. Один из первых реализованных объектов Гинзбурга – жилой дом Госстраха на Малой Бронной (1926–1927). В это время архитектор работает в области жилищного строительства и в 1927 году создает первый проект дома-коммуны. Гинзбурга всегда волновали проблемы планировки жилых комплексов, градостроительные теории. Одним из его главных экспериментов и впоследствии самым известным проектом стал дом Наркомфина на Новинском бульваре. Позднее под руководством Гинзбурга группой архитекторов был реализован проект “младшего брата” дома Наркомфина – Дома-коммуны на Гоголевском бульваре. О нем читайте подробнее в нашем отдельном материале. 

В 1930-е годы Моисей Гинзбург увлекся идеями дезурбанизации и создал вместе с Михаилом Барщем конкурсный проект “Зеленый город”. Гинзбург считал, что необходимо расселить жителей Москвы вдоль магистралей, соединяющих столицу с другими городами, вокруг высадить леса, а в центре Москвы оставить административные здания и исторические памятники. Конечно, власти СССР раскритиковали подобную идею, посчитав ее абсолютно нереализуемой. Кроме того, Моисей Гинзбург в числе прочих советских архитекторов участвовал в конкурсах на проекты Дворца Советов, Парка культуры и отдыха, дома «Известий», здания Наркомтяжпрома на Красной площади и прочих знаковых построек. 

Важное место в архитектурной карьере Гинзбурга занимало проектирование санаториев. Один из его самых успешных проектов – санаторий Наркомтяжпрома в Кисловодске, который функционирует до сих пор. Еще два санатория – в Ореанде и Кисловодске – были закончены уже после смерти архитектора. После войны Моисей Гизбург занимается проектами восстановления разрушенных городов СССР. Одним из его самых крупных проектов было создание нового облика Севастополя, которое он не успел довести до конца. 

Сегодня у нас есть возможность увидеть постройки Гинзбурга в Москве, Екатеринбурге, Кисловодске и других городах России. Например, в Екатеринбурге планируется создание музея “Ячейка F” внутри дома Уралоблсовета, еще одного “дома переходного типа”, построенного по проекту Гинзбурга в 1933 году. Куратор музейного проекта Никита Сучков рассказал, что сейчас уже полностью сформулирована концепция музея, основным принципом которой станет модульность и трансформируемость, а главным экспонатом – само пространство. 

О наследии одного из главных авангардистов и теоретиков конструктивизма Моисея Гинзбурга мы поговорили с его внуком – российским архитектором Алексеем Гинзбургом. Один из последних реализованных проектов Алексея – реставрация здания “Известий” на Пушкинской площади, построенного его прадедом – архитектором Григорием Бархиным. 

Почему конструктивизм – это важно?

Архитекторы-авангардисты начала XX века формулировали принципы новой архитектуры, которая должна была соответствовать эпохе современного им мира. У нас этим занимались конструктивисты, и в большей степени их работа заключалась в формулировании подходов к потребностям современного человека, а не в социальных утопиях, с которыми обычно их ассоциируют, – дома-коммуны и прочие подобные идеи. Сейчас мы отчетливо понимаем, что, например, дом Наркомфина – это не дом-коммуна, а коммунальный дом (жилой дом с развитой общественной инфраструктурой).

Сейчас мы можем справедливо оценивать работы всех конструктивистов и наследие Моисея Гинзбурга как одного из лидеров этой группы и основного теоретика. Последующее развитие архитектуры и культуры показало, что то, о чем он писал в своих книгах, и в первую очередь в своем программном труде “Стиль и эпоха”, полностью соответствует реальности. 

О том, почему памятники конструктивизма тяжело, но важно сохранять 

Click here to preview your posts with PRO themes ››

Мы до конца не осознаем ценность того короткого десятилетия эпохи авангарда конца 1920-х – начала 1930-х годов. На самом деле это был наш главный вклад в мировую современную архитектуру. Это тот момент, когда мы вели за собой всю мировую культуру и заложили основы современной, модернистской архитектуры. К сожалению, в середине 30-х годов было декларировано негативное отношение к теоретическим воззрениям и материальной культуре авангарда. Было объявлено, что это буржуазный формализм, а интернациональный стиль слишком далек от потребностей социалистического общества. И в подсознании людей осталось ощущение того, что это какая-то ненужная и неважная архитектура.

А также появился странный психологический феномен, основанный на том, что старое лучше сломать и построить новое. Он является опасным заблуждением, когда речь идёт об историческом наследии. Занимаясь реставрацией и реконструкцией, мне необходимо работать с другими участниками этого процесса и постоянно обсуждать степень вмешательства – что нужно сохранять, а что нет. Для архитектора этот выбор всегда очень сложен, но это касается не всех – многим кажется, что сломать и построить новое намного проще. Так старая материальная среда со временем заменяется новой. 

Есть еще опасный миф о том, что конструктивистская архитектура плохо построена: все это хлипкое, шаткое, сделанное из камышита. Поэтому к ней сложилось такое небрежное отношение. На самом деле это не так. Здания того времени строились обдуманно, с помощью революционных, прорывных технологий. Сейчас мы, занимаясь реставрацией некоторых памятников авангарда, видим, что технические решения конструктивистов соответствовали эксплуатационным требованиям. Даже при использовании экспериментальных технологий авторами, людьми с высоким уровнем образованности и строительной культуры, продумывались мельчайшие детали новой архитектуры. Другой вопрос – как использовали многие из этих зданий. Здание любой эпохи при варварской эксплуатации можно довести до состояния руины. 

О доме Наркомфина 

Сейчас мы реставрируем дом Наркомфина и залезли настолько глубоко, как не удавалось ни разу за последние 30 лет. Мы исследуем внутренности стен, перекрытия, помещения, которые всегда были закрыты. И поэтому можем отличить мифы о конструктивистской культуре от реальности. Дом Наркомфина абсолютно инновационный проект во всех строительных деталях. Камышит, на который все сетуют, – предвестник современных утеплителей, и на самом деле он использован там далеко не везде, а только для утепления торцов бетонных балок. При строительстве этого дома впервые была использована трехслойная стена, сборные перекрытия и оригинальные системы инженерной коммуникации. Конечно, если не чистить внутренний водосток, допускать проникновение воды между стенами и штукатуркой, то довести дом до сегодняшнего состояния очень легко. И мне абсолютно понятно, что никаких проблем с инженерной мыслью и качеством материалов там не было. 

Сегодня мы близки к началу реставрации дома Наркомфина как никогда. Мы выполнили всю реставрационную проектную документацию, тщательно исследуем интерьеры квартир вплоть до цветовых решений. Нам хочется создать прецедент настоящей, полноценной реставрации памятника современной архитектуры. В настоящий момент также дорабатываются сложные инженерные решения, которые требуются для того, чтобы опустить землю вокруг дома и освободить первый этаж от застройки. Изготавливаются опытные образцы окон – тех, которые мы будем воссоздавать: оригинальных осталось очень мало, но мы планируем заменить все в соответствии с авторским проектом. Мы подбираем нужные материалы, готовимся к демонтажу пристроек и началу реставрационных работ уже в этом году. 

О музее в Екатеринбурге 

В Екатеринбурге есть энтузиасты, занимающиеся музеефикацией одной из ячеек типа F в доме Уралоблсовета. И мне кажется, что этот феномен очень важен. Лет 25–30 назад домом Наркомфина активно интересовались и хотели туда попасть важные историки и исследователи архитектуры. 10–15 лет назад на дом Наркомфина постоянно хотели посмотреть иностранные архитекторы – все современные звезды архитектуры, приезжавшие тогда в Москву. А последние лет 5 я вижу, что появилось большое количество наших сограждан, заинтересованных в этом доме, и людей, которые сами водят туда экскурсии. 

И я понял, что всплеск интереса к очень важной части нашей культуры проявляется именно так. Мне кажется, это то, что может спасти историческую среду вообще и памятники авангарда в частности, – память и знание своей истории. И особенно когда этим интересуются не только иностранцы, но и мы сами. 

О конструктивизме сегодня 

Безусловно, я не пытаюсь подражать каким-то конструктивистским работам на формальном уровне – это было бы странно. Я стараюсь воспринимать какие-то принципиальные мысли конструктивистов и им следовать. Для меня современная культура начинается с авангарда 1920-х годов, и через модернистскую архитектуру она приходит к сегодняшним принципам. 

Подходы к формированию архитектурного стиля, описанные Гинзбургом в “Стиле и эпохе”, кажутся мне абсолютно понятными и правильными с точки зрения ориентации в творческом пространстве, и мне это очень помогает. Мне интересно учиться формулировать методологию, пользуясь наследием конструктивистов как фундаментом для осознания того, что и как нужно делать дальше. Основываясь на их видении современной архитектуры как отражении принципов новой исторической эпохи, я продолжаю архитектурную практику сегодня. 

Материал подготовила Софья Карпенко